Почему банкротства в России неэффективны и как это исправить

 
Количество банкротств компаний в России планомерно увеличивается вне зависимости от экономической ситуации. РБК разобрался, почему это происходит и как добросовестным кредиторам взыскать долги и противостоять злоупотреблениям аффилированных с банкротами лиц.


Способ выйти сухим из воды
Число юрлиц, находящихся в процедурах банкротства, возросло за семь лет на 41,5%, с 25 855 до 36 596, с 2012 по 2018 год.
Рост числа банкротств связан в основном не с экономическими причинами, пояснил РБК заместитель руководителя Федеральной налоговой службы (ФНС) Константин Чекмышев. «У нас есть абсолютно ясное цифровое видение ситуации, почему растет количество корпоративных банкротств. Именно пострадавших должников в России в пределах 10% — тех, кто обанкротился из-за неправильной бизнес-модели и других объективных обстоятельств. В основном мы видим, что компании осознанно идут к банкротству для списания долга», — рассказал Чекмышев.
Экономическая ситуация все же продолжает во многом влиять на растущее число банкротств, считает юрист практики несостоятельности и банкротства КПМГ в России и СНГ Артем Баринов. «Стагнация препятствует выходу предприятий на положительную динамику по финансовым показателям. Кроме того, представители бизнеса отмечают отсутствие реального снижения фискальной нагрузки на бизнес. Неплатежи отдельных предприятий влекут за собой по цепочке дефолт их контрагентов», — отметил он. Ранее в Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, который отслеживает банкротства по открытым источникам, тоже говорили, что увеличение банкротств связано с ростом экономических рисков.
«Безусловно, есть банкротства, когда компании попадают в безвыходную ситуацию из-за экономических проблем и добросовестно стараются раздать долги. Но банкротства с налетом злоупотреблений значительно превосходят естественные», — возражает адвокат, партнер «Ковалев, Тугуши и партнеры» Сергей Кислов.
В случаях прямых злоупотреблений предприниматель изначально намерен списать долги, уводит активы на другое лицо, а задолженность пытается списать через банкротство. Или же бизнес испытывает реальные проблемы, но, вместо того чтобы раздать долги, начинает выводить оставшееся. «Таких банкротств, к сожалению, в России 90%», — отмечает Кислов.
Количество процедур банкротства длительностью более двух лет выросло более чем вдвое, с 4864 до 10 978, с 2012 по 2018 год.
Одни только торги по распродаже имущества банкрота могут длиться более года. На годы банкротство может затянуть взыскание дебиторской задолженности. Недобросовестные участники могут затягивать процесс в своих интересах. Например, арбитражный управляющий — для увеличения суммы своего вознаграждения, отметил Артем Баринов.
Большинство банкротств — контролируемое
Банкротства в России неэффективны — не приводят к погашению задолженности, потому что большинство процедур контролируемое. Зачастую компании наращивают искусственную задолженность: например, заем не идет на производственную деятельность предприятия, а проходит транзитом, формируется «круговая» задолженность или просто фиктивный долг. «При этом сами должники редко начинают процедуру, пытаясь избежать подозрений в преднамеренном банкротстве», — отмечает замруководителя ФНС.
Истинные намерения аффилированных кредиторов в большинстве случаев направлены не на то, чтобы вернуть задолженность наравне с частными кредиторами, а чтобы получить контроль над банкротством, отмечает Сергей Кислов.
Аффилированные кредиторы могут:
•    назначать «своего» арбитражного управляющего;
•    включать в реестр с его помощью свои требования, нарушая принцип равенства и справедливого распределения конкурсной массы;
•    препятствовать оспариванию сделок, продолжать вести заведомо убыточную хозяйственную деятельность, выводя деньги и не платя текущим кредиторам;
•    утверждать нужное положение о торгах и выбирать нужные площадки, чтобы реализовать имущество должника по заниженной цене в пользу контролируемого покупателя.
Судебная практика пытается «на ощупь в темноте найти справедливый и адекватный ответ на массовые злоупотребления должников по включению аффилированных лиц в реестр требований», отмечает управляющий партнер юридической группы «Стрижак и партнеры» Максим Стрижак.
«Суды борются с злоупотреблениями. Общий тренд направлен на то, чтобы выяснить истинные намерения кредитора», — отмечает Кислов.
В частности, как указал Верховный суд в декабре, аффилированный к должнику кредитор не должен иметь права влиять на назначение управляющего. «Более жесткая модель действует в ряде зарубежных стран, когда аффилированных кредиторов вовсе отстраняют от распределения денежных средств», — отмечает заместитель главы ФНС.
Из всей практики Верховного суда за последние два года особо выделяются пять знаковых прецедентов, отмечает Чекмышев. «Их общий смысл в том, что задолженность не по экономическим причинам, то есть когда отношения связаны с реализацией корпоративных, внутригрупповых потребностей либо вообще имеются неопровергнутые сомнения в действительности сделки, не должна включаться в реестр. Но требуется, конечно, и законодательное решение этой проблемы», — добавил заместитель руководителя ФНС.
Аффилированным кредиторам стало труднее включаться в реестр, отмечает Баринов. С одной стороны, это препятствует формированию фиктивной задолженности, с другой — может нарушить права добросовестных кредиторов.
Не все аффилированные кредиторы обязательно должны быть поражены в правах, все зависит от каждого конкретного случая. «Жизнь многогранна, нет однозначно черного и белого. В ряде случаев аффилированный кредитор при создании долга не пользуется своим преимущественным положением. Например, он предупредил остальных кредиторов перед созданием долга и заключил с ними соответствующее соглашение. Либо не несет ответственности за риски должника — в случае вхождения в уставный капитал компании после создания долга и возбуждения дела о банкротстве», — пояснил Максим Стрижак.

Имущество распродается по дешевке.
•    70% должников-юрлиц входят в процедуры банкротства уже без имущества.
•    В пять раз дешевле рыночной стоимости в среднем продаются активы при банкротстве.
•    Не более 4–5% задолженности получают кредиторы в результате банкротства.
•    6% составила доля успешных торгов по продаже имущества должников на открытом аукционе (на повышение цены) в 2018 году.
•    58% — на публичном предложении (на понижение цены).
Реализация имущества проходит неэффективно из-за сложности процедуры, труднодоступности обычному потенциальному покупателю информации о составе и качестве торгуемого имущества и, как следствие, низкого спроса и конкуренции на торгах. «Понимают, как купить имущество при банкротстве, только специалисты. Выявляются злоупотребления, направленные на устранение независимых покупателей, в том числе потому, что бенефициары в контролируемых банкротствах ставят перед арбитражными управляющими цель вернуть активы под их управление», — рассказал Чекмышев.
С 2015 года ФНС начинает мониторинг проблемного долга уже на этапе риска его возникновения. «Мы выявляем угрозы на ранних стадиях и, если компания начинает подводить себя под банкротство, собираем доказательную базу, чтобы обосновать в суде, что это была мошенническая схема, есть возможности для оспаривания сделок, есть скрытые активы и бенефициар, которого нужно привлечь к субсидиарной ответственности в случае выявленных злоупотреблений», — пояснил Чекмышев.
Налоговая служба крайне редко инициирует дела о банкротстве — в среднем примерно в 7% случаев. ФНС обращается в суд, если после анализа активов должника и возможности взыскания за счет скрытых им активов есть уверенность, что процедура будет эффективна и задолженность перед бюджетом может быть хотя бы отчасти погашена. «Банкротство компании без активов приведет к потерям бюджета. В этом случае инициировать процедуру банкротства не только бесполезно, но и вредно», — пояснил начальник управления обеспечения процедур банкротства ФНС Кирилл Харитонов.
Принятые в 2017 году поправки в законодательство о банкротстве (266-ФЗ) усовершенствовали механизмы субсидиарной ответственности. Если активов нет, но есть признаки неправомерных действий, вне процедуры банкротства теперь можно обращаться с отдельным иском по субсидиарной ответственности. Поступления только по процедурам субсидиарной ответственности вне банкротства составили около 900 млн руб. за 2018 год, рассказал Чекмышев. В целом  за последние три года поступления в бюджет за счет взыскания с контролирующих и зависимых лиц, выводивших активы или создававших схему уклонения от уплаты долгов, достигли 10 млрд руб.
Банкротства чаще всего приводят к ликвидации
Доля  вводимых судами реабилитационных процедур составляет всего 1,2%. «Финансовое оздоровление и внешнее управление, к сожалению, часто переходят в конкурсное производство. Доля успешных реабилитационных процедур — всего 0,2%. Лишь каждое 500-е банкротство приводит к оздоровлению предприятия», — рассказал заместитель руководителя ФНС.

Санация в России практически не применяется, потому что банкротство означает, что не хватает денег, у компании нет источника финансирования, подчеркивает руководитель практики банкротства и финансовой реструктуризации «Ильяшев и партнеры» Дмитрий Константинов. При этом в Великобритании примерно так же мало реабилитационных процедур, но там намного чаще применяется внесудебная реструктуризация, пояснил адвокат.
«Санация может быть относительно безболезненной для бизнеса и позволяет продолжать коммерческую деятельность. Но в таком случае кредиторы получают уже не деньги, а акции. И пока не найден баланс между этими двумя крайностями», — пояснил Константинов.
Мировая с ФНС
Попавшая в сложную финансовую ситуацию компания может договориться о рассрочке с налоговой и погасить задолженность перед бюджетом. «Абсолютно со всеми, по кому инициировано банкротство, но кто готов погасить задолженность по обязательным платежам за год, мы заключаем мировое соглашение о рассрочке. Обязательное условие — предоставить обеспечение: банковскую гарантию, залог, поручительство», — рассказал Константин Чекмышев. «Еще три года назад ФНС практически не заключала мировых соглашений. Сейчас их уже сотни каждый квартал. Мы мотивируем территориальные налоговые органы увеличивать число мировых соглашений. Они обязаны сообщить каждому должнику о такой возможности», — добавил он. Мировые соглашения всегда имеют двух победителей: с одной стороны, сохранившийся бизнес и рабочие места, с другой — полностью погашенный долг перед бюджетом.
За 2018 год в связи с погашением задолженности прекращено более чем в три раза больше дел, чем в 2016 году, — 2518 против 750. Поступления в бюджет в рамках всех согласительных процедур только за 2018 год составили более 40 млрд руб. Поступления по мировым соглашениям растут в полтора раза каждый год. За 2017 год сумма составила 4 млрд руб., в 2018 году — 6 млрд руб., за первый квартал 2019 года — 2 млрд руб.

Чтобы защитить права добросовестных кредиторов, необходимо реформировать институт назначения арбитражных управляющих, чтобы приоритетный доступ к назначению имели доказавшие свою эффективность специалисты, и исключить возможность влияния на назначение любого участника дела о банкротстве, уверен Константин Чекмышев. Также, по его словам, нужно повысить прозрачность и доступность торгов, используя современные цифровые возможности, чтобы любой потенциальный покупатель имел простую и удобную возможность узнать о продажах конкурсной массы и легко купить любой лот.
Проблема в том, что часто сами компании не хотят пройти оздоровление и спасти бизнес. «Главный вопрос: как заставить, воспитать такой бизнес-климат, при котором предприниматели будут ответственно отдавать долги, которые они получили, осуществляя предпринимательскую деятельность на свой страх и риск, а не вычищать компании, оставляя не более 3% своим кредиторам?» — добавил Сергей Кислов.


Автор: Ольга Агеева

rbc.ru

 

 



TopList